спросила:

  – А скажи, батюшка, кого из бояр ты помнишь по тем сражениям? Вот, например, были там Раздольские или Голтеевы?

  – Ох, дочка, ты и любопытная, – улыбнулся Алексей Демидович. – Увидела сегодня стычку двух заклятых врагов, так уже и заинтересовалась ими.

  – Батюшка, но я ведь мало кого вижу и ничего ни о ком не знаю. Вот случайно попались мне на глаза эти бояре, так я  и спрашиваю, из каких они родов.

  – А я почти ничего не могу о них рассказать. Голтеевых не встречал вовсе, а с Даниилом Васильевичем Раздольским виделся пару раз, но мельком и давно. Он незадолго до сражения под Казанью переехал в Москву из Литвы и назывался тогда Данило Путивлец. Говорили, будто он потомок Рюриковичей, из новгород-северской ветви. Позднее государь наш пожаловал ему волость Раздолье в Можайском княжестве, а потом еще села под Ельцом, на границе с ордой. А в те годы, тридцать лет назад, я воевал под начальством князя Ярославского, а Даниил Васильевич был в судовой рати воеводы Ивана Руно. Помнится, Раздольский оказался в числе тех молодых удальцов, что не послушались осторожных воевод, а пошли в узкое место на больших судах и там не испугались огромного войска татар, погнали их до самого города. Эх, да все мы тогда были молоды и безрассудны, старших и степенных людей не хотели слушать… – Боярин зажмурил глаза и улыбнулся, предаваясь воспоминаниям юности.

  – Значит, князья Раздольские известны своей храбростью? – продолжала допытываться Любаша.

  – Да, это так, – кивнул отец.

  – Но еще больше они известны своей дерзостью, – вставила мать. – Особенно этот, молодой… как его… Максим Данилович. Удивляюсь, что великий князь до сих пор к нему благосклонен.

  – Говорят, Иван Васильевич верит в удачливость Максима, – заметил Поливанов. – Будто был какой-то случай во время битвы с детьми Ахмата, после которого Максим Раздольский стал считаться чуть ли не оберегом государева войска.

  – А что за случай? – спросила Любаша.

  – Да не знаю я, право, – устало ответил отец. –  Хватит на сегодня разговоров, пора уже спать. Помолимся на ночь – и ко сну.

        Но Любаше в этот вечер было не до сна. День, переполненный впечатлениями,  давал ей пищу для раздумий, и девушка ворочалась до самой полуночи, а когда, наконец, погрузилась в дремоту, то увидела героический бой под Казанью, и неведомый ей князь Ухтомский предстал в облике Максима Раздольского.         

                                                                                    Глава      вторая

                                                                  Отцовские    наставления